Лихая переминалась с ноги на ногу в своем просторном деннике. Мышцы затекли, без постоянной работы - ее так давно не выводили на трек, даже на корде не работали. Мало того - конюха почему - то, даже не выводили ее в леваду. Тяжко вздохнув вороная потерлась лбом о дверь денника и жалобно фыркнула. Она уже целую неделю стояла в деннике, маясь от безделья. Денник был просторный, чистый, светлый, но ей не повесили ни одной игрушки.
Тоскливо заржав, вороная ударила дверь крепким копытом.
Не было по бокам даже соседей, с которыми можно было - бы пообщаться. Мотнув головой, текинка отогнала со своей шеи пару мошек. Развернувшись и хлестнув себя хвостом по атласному боку, лошадь стала беспокойно ходить по деннику, то и дело вскидывая голову. Один раз, она даже попыталась встать на свечку, но и этого не получилось - мешал потолок.
Господи, неужели я теперь всю жизнь проведу здесь, в одиночестве?!
Тоскливо подумала Лихая, потеревшись лбом о стену. У ворот послышался какой - то шум, и вороная с любопытством высунула голову в проход. В воротах стоял конюх, а в руках у него, на чембуре стоял гигантский вороной жеребец. Таких красивых лошадей Щеголиха еще не видела. На их конезаводе были только чистокровные текинцы, все худые, как тростинки, а этот был другим.
Выпуклые мышцы бугрились под туго натянутой черной шкурой. Он был высок, статен и, как видно по блеску глаз - норовист. Лихая тоненько заржала, уперевшись грудью в дверь денника, но видимо, на нее не обратили внимания. Разочарованно ухнув, она вытянулась стрункой, стараясь высунуться как можно больше. Тонкая, лебединая шейка напряглась, выдавая тугие мышцы.
Наконец конюх повел жеребца по проходу. Раздув ноздри, Лихая ждала, куда же его поставят, молясь про себя, что - бы рядышком или хотя - бы напротив.
Сколько же было радости, когда жеребца поставили в соседний денник. Щеголиха отошла от двери, и сделала пару кругов по деннику, ожидая когда уйдет конюх. Она тоненько заржала, и все ее тело сотряслось от этого звука. Ржание ее было тонким, звонким - совсем еще жеребячьим, хотя тело ее было уже полностью сформировано. Вся тоненькая, худая, с сухой головой и ногами, чисто вороная, лишь с маленькой звездочкой на лбу. Большие, черные глаза в обрамлении пушистых ресниц, короткая челка и почти начисто отсутствовавшая грива делали ее прекрасным образцом ахалтекинской породы.
Наконец конюх ушел и Лихо подойдя к перегородке (они были низкие) потянулась мордой к жеребцу, раздувая ноздри. В больших черных глаза плескался интерес.
- Привет. Меня зовут Щеголиха, но можешь звать меня Лихая. Я тут так давно, а ты мой первый сосед. Ты такой большой и красивый - откуда ты приехал?
Тонкий, нежный голос, исходил, казалось бы из самых недр ее существа. Переминаясь с ноги на ногу, она с нетерпением ждала ответа вороного.

Высокий, статный тракен сейчас пылился в душном коневозе, ожидая прибытия. Почему люди не оставят меня? Я не под кем не буду работать! Ирину мне! - эта стандартная для него мысль лезла в голову практически каждый день. Но Иры так и не было...
Может она забыла про своего Лёлика? Нет, такого не будет. Вороной громко заржал, блуждая по коневозу. И вот, остановка. Крепкий мужчина вышел из салона и опустил трап. В большие глаза жеребца тут же попал яркий свет, отчего тот с лёгкой крысой прищурился.
Мужчина хотел было бесцеремонно напялить недоуздок и пристегнуть карабин чомбура. Лейден взбрыкнул и и злобно фыркнул. Но вот, в нос забился до боли родной и дорогой запах...
Нет, этого не может быть... - Оправдался вороной. Но зоркое зрение никогда его не подводило. Да это же Ира! Моя любимая Ириша. Она пришла!.. Я ведь ждал.... Жеребец обнял девушку мускулистой шеей и глубоко втянул в себя запах девушки, стараясь не переусердствовать с захватом.
- Родной мой.. - Долгожданный голос Ирины заставил сердце тракена биться чаще. Оно вот-вот вырвется из груди.
- Прости меня, черныш.. Я и не думала, что все так получится.. Я должна была быть там, когда тебя увозили. Прости..
Я не предал тебя, моя хорошая... На мне никто больше не ездил, я ждал только тебя. И дождался... - Жеребец знал что девушка его поймёт. Между ними было особое доверие. Не побоюсь этого слова - особое.
Жеребец почувствовал руку на холке и спокойно пошёл за Ирой, совсем позабыв о мужчине как о страшном сне.
- Помнишь, как мы с тобой вот так вот гуляли по полям? Помнишь, Лёлик? - вопрос девушки показался немного странным. Как он мог забыть? Конечно не мог. Он прекрасно помнил эти прогулки, ночёвки Иры в деннике.
Он всё это помнил и безумно ценил. А других жеребец не подпускал к себе и на пушечный выстрел. И вот, они вошли в здание конюшни. Он не верил своему счастью. Но это был не сон, не очередные фантазии - это было наяву.
В помещении Лейден услышал звонкое ржание незнакомой лошади.
Он тоже заржал. Громко и протяжно. Басистый голос выездюка резко отличался от тонкого ржания кобылицы.
Тракен подбил мощный бок длинным хвостом и снова услышал то нежное, звонкое ржание. А затем глаза лошади уловили движение в соседнем деннике. Это была молодая кобылка, ахалтекинской породы. Она вытянула изящную шею в денник тракена. Обычно, жеребец не слишком разговорчив и не всегда настроен на дружелюбную беседу. Но эта лошадка явно не застала вороного врасплох. У него было отличное настроение. Вороной проследил глазами за усевшейся девушкой и весело всхрапнул.
- Черныш, только не распускай зубы, ладно? Ты представь, какой ты большой, а какая она маленькая. И будь с ней повежливее. - на слова девушки он усмехнулся и посмотрел в сторону незнакомки. Конечно, он мог и зубы распустить, и копыта и всё что угодно, но эта особа не вызывала агрессию к вороного. И это казалось всё более и более странным.
- Привет. Меня зовут Щеголиха, но можешь звать меня Лихая. Я тут так давно, а ты мой первый сосед. Ты такой большой и красивый - откуда ты приехал? - Подвижные уши коня уловили нежный и дружелюбный голосок. Сама она была вороной масти, как и тракен, собственно. Ему всегда нравились эти тонконогие скакуны с лебядиными шеями и тонкой-тонкой кожей. Вороной вдохнул запах кобылицы и тихо шлёпнул сухими губами.
- Здравствуй. Очень приятно, я Лейден. Скажем, из Германии. - Вороной помнил, что в этой замечательной стране его и выкупили "для коллекции". Но он не стал об этом рассказывать. Это были 2 худших года в жизни Лейдена. Но теперь, когда рядом с ним его родная хозяйка, об этом можно забыть. И он обязательно забудет. Наверное...
А сейчас взгляд глубоких глаз опоясывали молоденьку Щеголиху. М, что-то в ней есть... - У вороного и раньше были симпатии, но они быстро растворялись, как только тракен лучше узнавал тех или иных избранниц. Он не хочет наступать на одни и те же грабли, нов тоже время понимает, что наступит день, когда он просто не устоит.
А глаза жеребца продолжали бегать по вороной ахалтекинке. Он не понимал, как такие тонкие, "хрустальные" лошади могут быть выносливыми. Порой наблюдая за ахалтекинцами в той самой богатенькой конюшне, он каждый раз ловил себя на мысли что ноги у этих лошадок вот-вот сломаются. Но этого не происходило.
Вороной глухо фыркнул и подался к стенке денника, разделяющей жеребца и Лихую. Он вытянул к ней массивную морду и раздул тугие ноздри, снова вдохнув её запах. Осторожно задрав голову, Лейден подбил хвостом мощный бок.

Отредактировано Лейден (2012-06-26 12:36:05)

Жеребец видел неуверенность молодой кобылки и лишь прядал ушами, всем своим видом показывая, что его можно не бояться. Это всё же кобыла, а их Лейден не трогал. Хотя, если сильно-сильно разозлить...
Вороной отогнал посторонние мысли прочь и продолжил наблюдать за действиями кобылки.
- А я из России. Это очень далеко - но мест, красивей чем дома я не видела. - О как... Россия. Да, далековато будет.
- Это твоя хозяйка? - Тракен проследил за взглядом текинки, напревленным в сторону Иры.
- Да. Мы не виделись очень долго.. - Жеребец раздул тугие ноздри и посмотрел на девушку, что ждала окончания беседы.
Тогда они смогут насладиться обществом друг-друга и повспоминать, как же им было хорошо несколько лет назад. Их отношения - полное доверие между всадником и лошадью. Если бы выездку можно было бы отъездить без амуниции, они с Ирой были бы лучшими. Хотя они и так лучшие.
- Я бы тоже хотела иметь своего человека... - после этих слов глаза Щеголихи наполнились печалью.
- С моего приезда сюда ко мне никто не заходил, даже не выводили гулять. Я стою тут в одиночестве уже много дней...Прости, я слишком болтлива, просто так давно хотелось что - бы хоть кто - нибудь был рядом...
Вороной прекрасно понимал душевное состояние кобылицы. Ему тоже было плохо, два года подряд. Без Иры. Но он выдержал, хотя почти отчаялся когда-нибудь её увидеть. И вот она здесь, сидит совсем рядом в его деннике, как раньше.
- И твой человек найдётся. Главное жди и надейся. - Лейден слегка улыбнулся, чуть натянув уголок губ.
Но вдруг, собеседница потянулась к носу жеребца и коснулась его своим, маленьким и аккуратным.
- Прости пожалуйста, сама не знаю что со мной. - произнесла та.
Тракен усмехнулся, с нотой игривости прихватив мягкими губами кончик уха вороной, показывая, что всё хорошо. Он никогда раньше не принимал кобыл всерьёз. Наверное, потому что в жизни его были лишь алчные, лживые и слишком самовлюблённые эгоистки. А Лихая... Она пока что слишком молода, а значит открыта, общительна и дружелюбна, что Лейден не мог не заметить. Вороной был старше кобылки на 9 лет. Был гораздо мудрее. Но его никогда так не тянуло к кобылам так, как тянет к Щеголихе. Он старался особо это не показывать.

Жеребец боднул широким лбом стенку денника. Он не любил общаться с лошадьми в конюшне. Слишком тесно. Тем более с кобылами. Лейден прянул чутким ухом, следя за каждый движением, каждой игрой уха. Ему было всё интереснее и интереснее с ней. Свободнее и легче.
- А чем ты занимаешься? Ну я имею ввиду в спорте? Я мечтаю бегать. – произнесла Лихая. После этих слов глаза кобылки наполнились чем-то необъяснимым… Выездюку, наверное, этого не понять. Одно он знал точно – каждая спортивная лошадь должна отдаваться полностью в тот или иной вид спорта, тогда и добьёшься результатов.
- Отец говорил, что когда - нибудь я стану чемпионом, таким - же великим, как и он сам, и как моя мама. Я так жду тренировок, когда грудь сжимается, легкие готовы выпрыгнуть, а ноги дрожат от напряжения, но нужно все равно лететь вперед! Это волшебно. – Слова текинки затронули душу тракена, и тот поднял глаза в потолок конюшни. Он дождался, пока собеседница закончит свою мысль и только потом начал «рассказ» о себе.
- Моё призвание – выездка. Слияние со всадником воедино. Со стороны кажется будто лошадь сама делает элементы, но на самом деле это слаженная работа и доверие… - Лейден мечтательно улыбнулся и посмотрел на сидящую девушку. Именно о доверии между ним и Ириной он говорил.
Но вдруг подвижные уши коня уловили посторонний звук. Шаги, приближающиеся к денникам собеседников.
- Ну вот девочка, пойдем - ка прогуляемся. – с этими словами, конюх открыл дверь денника Щеголихи и бережно надел недоуздок, пристегнул чумбур.
Тракен резко вскинул голову, раздув ноздри. Как это? Почему её уводят?...
- Увидимся вечером, или может в левадах. Буду с нетерпением ждать встречи. – промолвила ахалтекинка и нежно улыбнулась.
Вороной более-менее успокоился, доверчиво развесив уши в разные стороны.
- И я. – коротко отрезал Лейден, но тут услышал довольно громкие звуки. Гоготание незнакомого жеребца из денника, который, к сожалению, был далеко от вороного. Незнакомец попытался укусить вороную за холку. Дальше началась суматоха. Лихая, испугавшись, тонко заржала и поднялась на дыбы, попятившись при этом назад. Конюх уронил ведро, что добавило недовольства и гнева.
Вскоре конюшни огласил громкое и ясно угрожающее ржание вороного тракена. Он плотно прижал уши к затылку и заскрежетал зубами, пылая желанием разобраться. Он слышав гневный храп жеребца, что ещё больше злило Лейдена. Он снова громко заржал, долбанув ногой  дверь и проводил кобылицу взором карих глаз. Как она? Не задел ли её этот явно забывшийся с кем находится в одной конюшне жеребец? Лейден, всё ещё держа уши прижатыми к затылку, посмотрел на Иру, до предела раздув ноздри.
- Ир, пойдём, я разберусь с ним! - Тракен поднялся на дыбы, насколько позволял потолок конюшни и бесшумно опустился, не задев девушку. Пылая яростью он мог снести всё, даже этот чёртов денник. Но он не хотел задеть девушку. Слишком дорогая она была для жеребца. Он не мог себе позволить, чтобы с ней что-либо случилось, тем более по его вине.