Ральф сегодня был особенно не тороплив с самого утра. Новый город, нет, даже новая страна были ему в диковинку. Разумеется, ранее ему приходилось пересекать границу Канады, но теперь вокруг не было ни единого, хотя бы знакомого человека. Осеев пока что в гостинице, мужчина, уже на следующий день после приезда, изучил карту города и отправился в новый для него конный клуб. Предварительно он позвонил туда, узнав, что со своим уровнем верховой езды сможет заниматься берейторством, тем более опыт уже имеется. Сказали даже коня. Hotel November, Hotel November. Солидное такое имя. – думал Краучер, высаживаясь из автобуса. С собой он взял самые необходимые вещи, поэтому был налегке и находился в очень приподнятом расположении духа. Всё же лошади сумели возродить в нём, ранее городском человеке, что-то позабытое и родное. Входя на обширную территорию, он нарочно заставлял себя идти медленнее, словно желая удержать в памяти каждую частичку этого пленительного мира.
Золотило солнце листву высоких деревьев, доносился лёгкий свежий запах сена и лошади. Мужчина протяжно вздохнул, остановившись в тени дерева и устремив ровный взгляд своих тёмно-карих глаз куда-то поверх высоких заборов левад, в сторону плацев, где какая-то караковая кобыла упорно обносила невысокий барьер. Первым делом надо зайти к управлению, узнать, что да как здесь, где амуницию взять, где конь стоит. Может хоть какую-нибудь краткую информацию дадут на него, всегда ведь легче, когда немного знаешь, с кем будешь иметь дело. Так он и поступил, через некоторое время, проворно нырнув в приотворённую тяжёлую дверь. Получив необходимые сведенья и краткую информацию на лошадь, Ральф направился в конюшню.
Длинные ряды денников, с квадратами солнца, падающего через окна, запах прибитой водой пыли привели Ральфа в восторг и он даже слегка улыбнулся, когда конюх, брызгающий водой из лейки, слегка задел и его. Вот и табличка на деннике гласит: «Hotel November», но жеребца в деннике не оказалось. Весьма озадаченный, Краучер остановил какую-то девушку, которая подсказала ему, что серого жеребца (к слову не так давно здесь появившегося) следует искать в левадах. Туда мужчина и направился.
Места под левады руководство выделило предостаточно. Видно, давно строили - сейчас же всё экономят, лишнего куска земли не дадут. Не так часто встретишь конюшню с такими просторами. В одной из левад прогуливались явно кобылы, в другой стоял один серый жеребец, но отчего-то Ральф решил, что ему имя Hotel November не подходит и беспечно прошёл мимо. Зато в третьей леваде стоял замечательный светло-серый жеребец, такой статный и красивый, что Краучер остановился у забора, с улыбкой наблюдая изящные движения коня. Как лебедь, право. Шея-то какая… 
Мужчина улыбался той мысли, что это наверное и есть он - Hotel November, с которым ему доведётся работать. Никогда не думал о соревнованиях, но… он же прекрасен! В отношении с животными очень важна духовная организация человека, его умение держать себя в руках, чтобы быть лидером, а не ведомым. Разумеется, Ральф бы не стал сюсюкаться с лошадью, но и излишний восторг с его стороны был бы лишним. Глубоко вздохнув, он успокоил в себе это радостное, чуть тревожное чувство и, сняв с ограды тёмный кожаный недоуздок, отворил калитку. Зайдя вовнутрь, мужчина аккуратно закрыл её за собой и спокойно, не торопясь, направился к жеребцу.
Как же там говорили его уменьшительно-ласкательное….? А! Ноа, иди ко мне, красавец. – мягко проговорил Ральф, находясь уже близко от лошади. Он остановился и решил подождать – может жеребец подойдёт сам. Как сказочное явление стоял перед ним этот светлый конь, такой воздушный, но в тоже время чувствовалась его материальность, жар, что излучает большое конское тело. Подойдёт, не подойдёт? – гадал мужчина, чуть склонив голову на бок и вглядываясь в тёмные умные глаза жеребца.

Весна – странное время, даже слишком, ведь каждое живое существо чувствует её по-своему. Для кого-то, весна – зарождение новой жизни, для кого-то – просто пора аллергии. Ральф совсем недавно научился чувствовать, видеть природу, ранее в спешке дней не замечая её проявлений. Раньше, казалось деревья – такой обыденный объект, неизменно опадает листва и отрастает новая, но теперь мужчина учился видеть в этом какую-то сказку; с маленькими листьями осины трепетало и его сердце.
Услышав своё имя, жеребец, чуть поразмыслив, сделал несколько шагов к Ральфу, который вдруг осознал, что встал далековато от лошади, даже слишком. Мы же не знакомы. Кто знает, может, когда-нибудь, и этот жеребец будет рысцой бежать из другого конца левады, заслышав мой голос или завидев издалека. Впрочем, ему 11 лет, наверняка не шибко доверчив к незнакомцам. За всю свою практику верховой езды мужчина не встречал лошади, которая была бы искреннее неподдельно ему рада, которая была к нему привязана. Его тренировки под руководством замечательного тренера были нацелены на то, чтобы испробовать как можно больше лошадей, столкнуться с разными привычками, изучить методы устранения непослушаний, начиная от незапланированных остановок, кончая высаживаниями, козлами и свечами. Через руки Краучера прошло множество лошадей, некоторые из которых удивляли своим умом, но почти любую лошадь с зажатыми к голове ушами можно было подкупить кусочком лакомства на раскрытой ладони. Эти лошади чаще были лошадьми проката, редко ему удавалось сесть на коня, подобного тому, что сейчас стоял перед ним. Эта лошадь вызвала у Ральфа неподдельное восхищение. Такого уж не подкупишь кусочком рафинада.
Стоял серый жеребец, очевидно, не собираясь подходить ближе, и мужчина решил преодолеть оставшееся между ними расстояние. В одной руке он держал недоуздок, другую вытянул вперёд, открыто и спокойно сделав эти несколько шагов. Карие глаза внимательно скользили по морде Ноа; первое впечатление об этой лошади сложилось как об умном статном жеребце. Но всё же другие кони научили его всегда ожидать подвоха, не расслабляться, хотя, наверное, это было неправильно.
Рука, мягко коснувшаяся лебединой шеи, показалась такой тёмной на светло-серой шкуре, что Ральф улыбнулся этому контрасту. Впрочем, улыбка, единожды осветив его лицо, не оставила своего мирного влияния, задержавшись на губах надолго. Уверенным движением мужчина огладил Ноа по гибкой мускулистой шее и плечу. Красааавец. – протянул Ральф, вынимая из недлинной гривы видно незамеченную конюхом опилку. Элементарные знания в области ветеринарии у Краучера присутствовали, он, медленно наклонившись, ощупал крепкие передние ноги коня. Всё ему казалось, что где-то должен быть подвох. Не верилось, что вот так вот запросто ему, совсем незнакомому человеку, выделили шикарного коня без проблем поведения и здоровья. Я бы взял его, даже если бы он был нездоров или неизлечимо хром, но… как-то это странно.
Будто бы спохватившись, как стесняются люди, пропустившие что-то важное в разговоре, Ральф достал из своего глубоко кармана целую морковь; с треском разломал её на несколько крупных частей и предложил одну такую жеребцу. Меня зовут Ральф Краучер и я, вроде как, твой будущий берейтор; будем знакомы. – мягко и ласково проговорил он. Странно, как же меняет человека окружающая обстановка, как нелюдим и хмур он в обществе и с какой детской улыбкой смотрит на лошадь. Возможно, оттого он испытывал эти чувства, что детство его было лишено гармонии с собой и окружающими и не было того чистого светлого существа, которое могло бы зародить в его сердце естественную любовь. Не обязательно лошадь, ведь лошадь – не единственное животное, которое можно идеализировать. Собака, кошка, да хоть кролик.